«Гласность» и свобода - Сергей Иванович Григорьянц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1995 году я участвовал в провокации против известного правозащитника Сергея Григорянца <sic!>. Его в ФСБ просто ненавидят. В особенности те, кто по пятой линии работал. Его постоянно прослушивали, следили за ним. В 1994–1995 годы на него давили, чтобы он отказался от своей правозащитной деятельности. Но мужик оказался упёртый, с ним ничего сделать не могли.
В конце 1995 года он вместе с двумя чеченками должен был выехать за границу на какую-то правозащитную конференцию с видеоматериалами о преступлениях, совершённых российскими войсками в Чечне. Начальник Оперативного управления Волох нас вызвал к себе в кабинет и доложил Барсукову, что, мол, люди готовы, выезжают на задание. По технике была получена информация, что Григорянц с этими материалами собирается выехать из страны. Волох приказал видеокассеты изъять, похитить или привести в негодность. Мы спросили – если изымать, то на основании чего? Мы сами не можем, это дело таможни, а у неё нет права изымать документы. Они же не запрещённые.
Необходимо было основание, чтобы Григорянца со спутницами досмотреть в Шереметьево-2, задержать, не пустить в самолет. Кто-то предложил: «Надо им чего-нибудь загрузить». Волох усмехнулся: «Ну да, наркотики Григорьянцу? Кто ж поверит?» – «Ну, тогда надо патроны подбросить». Волох говорит: «Согласен. Наркотики на границе – это уголовное дело. Нам не нужно уголовное дело. Зачем нам шум. Надо только материалы похитить или испортить». – «Патроны надо одной из чеченок подбросить, потом взять объяснение, что сумку взяла у знакомых, а там оказались патроны. Ведь где чеченцы, там патроны». Волох согласился: «Да, да; хорошо. А патроны есть? Только смотрите, не из серии ФСБ, чтобы потом не определили, что это с нашего склада».
Моей задачей было состыковаться с наружкой (они вели Григорьянца), довести до таможни и показать – вот они. А там уже был полковник Сурков, помощник Волоха. Патроны подбросила либо таможня при досмотре, либо Сурков. Не знаю кто. Мы свою работу сделали. Григорянц в этот день никуда не вылетел, а если вылетел, то без тех документов.
Для меня сразу была очевидна гэбэшная лукавая неполнота этого текста. Во-первых, давление на меня 1994–1995 года это, по-видимому, известное ему убийство Тимоши.
Во-вторых, ехали мы в Стокгольм не просто с какими-то документами о Чечне, а Международного неправительственного трибунала о преступлениях в Чечне на слушания, устроенные для нас фондом Улофа Пальме – подробнее я расскажу об этом в следующей главе.
В-третьих, с нашей поездкой была связана крупная международная операция КГБ по уничтожению или перекупке нашего Трибунала. Не все, конечно, но что-то из этого подполковник КГБ должен был слышать, но не пишет ни слова.
В-четвертых, человека в таком чине не посылают как простого филера проследить за нами до Шереметьева, да еще к тому же так откровенно и заметно, что я даже показал ехавшей в нашей машине юристу Маре Федоровне Поляковой: «Смотрите, за нами – хвост».
Наконец, если Литвиненко посылают «передать меня» наружке в Шереметьево, значит, он и раньше меня знал, мной занимался, но ни слова об этом не пишет.
Поэтому когда Литвиненко позвонил мне из Лондона в 2002 году и начал в чем-то невнятно извиняться и каяться, я быстро закончил разговор. Сегодня я думаю, что был неправ: Литвиненко, по-видимому, не имел отношения к убийству Тимоши – он попал в УРПО два года спустя, но явно что-то знал об этом и хотел рассказать. К сожалению, я этого вовремя не понял, да и отвращение ко всей его гэбэшной полуправде и к Березовскому, с которым он был связан, было так велико, что я просто прервал разговор.
И все же этот посвященный мне фрагмент книги Литвиненко вызывает важный вопрос о задачах, поставленных перед всеми этими штатными и заштатными, но созданными по единой инструкции бандами российских спецслужб. Литвиненко постоянно пишет о том, как он и его коллеги боролись с какими-то уголовными структурами. Об этом же идет речь и в инструкции, опубликованной Игорем Корольковым. Но все, что так скупо Литвиненко пишет обо мне, не содержит никакого упоминания об организованной преступности, как, впрочем, и все описанные мной убийства, а воспринимается секретной группой как самые обычные поручения. Взрывы моста в Москве и троллейбуса бандой Лазовского тоже никак с преступной деятельностью не связаны. Убийство Тимоши, убийство Эдмунда Иодковского, омерзительный шантаж Явлинского – все это преступления из совсем другой области. Какие же в действительности цели ставились перед создаваемыми по всей России бандами спецслужб? И кем были сформулированы эти задачи?
Поскольку никаких документов, кроме инструкции, опубликованной Корольковым, у нас нет, поставленные задачи приходится восстанавливать по практике их реализации. Конечно, в ней могут оказаться смешанными официальные поручения плохо управляемым бандитским группировкам российских спецслужб и их личные интересы и антипатии.
Ниже будет рассказ о гибели еще трех человек – Андрея Тамбури, генерала Рохлина и Юрия Калмыкова, но и без этого одна из целей террора спецслужб вырисовывается достаточно ясно. Это были шайки убийц, созданные для активного и вполне преступного участия в политической жизни, по-преимуществу для уничтожения демократического движения в стране. Ни один коммунист и ни один националист за эти годы убит не был.
В книге Ю. Фельштинского и В. Прибыловского «Корпорация» вся политическая борьба в эпоху Ельцина сведена к попытке Коржакова стать президентом, а из всех убитых упомянут лишь Влад Листьев, который должен был стать источником средств для реализации этой цели. Впрочем, по их мнению, и война в Чечне тоже была затеяна для этого, а как только Коржаков, Барсуков и Сосковец были уволены, война прекратилась и в Россию вернулась демократия. Но вопрос о крупных деньгах возник много раньше убийства Листьева и имел (в значительной части) столь же организованный характер, как и борьба с демократией. Судя по списку, который видел Мажаров и из-за которого он бежал из России, судя по неудачным покушениям на Березовского и замминистра финансов Вавилова и по материалам дела Холодова – следы прямо вели к 45-му полку ВДВ, который и является центром управления многих банд:
